Я человек со снятой кожей, каждый поцелуй - как шрамы, каждая слеза - игла...
Я скучаю. Я снова безумно - безумно скучаю и мучаюсь ностальгией.
Иногда мне хочется записывать наши разговоры и вообще все, что с нами происходит. Потому что, кажется, только мы можем выдавать подобные вещи и только с нами может происходить подобная фигня.
Я часто вспоминаю лицей. 10 и 11 классы. К тому времени мы уже разобрались с нашими недоделанными влюбленностями и вовсю дружили. Я таскала зимой его пиджак прямо поверх своего, а он хмурый сидел рядом в рубашке с закатанными рукавами и при галстуке с новогодними елками, веселыми оленями и Санта-Клаусами (обойти правила и сломать систему - в этом весь он. Нахрен общество и все дела), и историк, глядя на нас, смеялся: "Я даже не буду спрашивать, кого ты опять раздела!" После уроков мы прошмыгивали на чердак лицейской общаги и тайком курили свои первые (часто - одну на двоих) сигареты или просто шатались по городу, болтая обо всем на свете, сидели на набережной, слушая музыку (по одному наушнику у каждого - это была наша самая крепкая связь).
Как-то раз в 11 классе мы сидели на подготовке к ЕГЭ по литературе, и учительница сказала, что я опоздала родиться, что мне с моей душевной организацией стоило бы жить веке в девятнадцатом, танцевать на балах и вдохновлять поэтов и художников. Это было странно. Я была маленькой, пухлой, не очень красивой, в меня не особо кто-то влюблялся, так что я вряд ли могла кого-нибудь вдохновить хоть на что-то. Но ему почему-то понравилось, и с тех пор он стал иногда называть меня принцессой без королевства. Я негодовала и обзывалась в ответ, а он только посмеивался и осторожно убирал непослушную светлую прядь мне за ухо (я тайком смотрела на его пальцы и любовалась). читать дальше Меня не покидало ощущение, что он понимает и знает обо мне больше меня самой. Видимо, так оно и есть на самом деле.
Гораздо позднее, кажется, в один из его приездов ко мне, внезапных, как татаро-монгольское нашествие ("Привет. Я сейчас в Москве и через пару минут буду у тебя под окнами. Приютишь бродягу?" - "Конечно! О чем вопрос!" Мы пихали охраннику 300 рублей и, стараясь не греметь бутылками, крались по лестнице на 22 этаж, по дороге успевая выкурить по паре сигарет, порой все так же - одну на двоих), я сказала ему: "Да какая из меня принцесса? Я бухаю, курю, сквернословлю, без стеснения рассказываю пошлые анекдоты и зло шучу". А он просто развел руками: "Какая - какая? Неправильная! Но все равно принцесса".
С годами все реже, но он еще меня так называет. Принцесса без королевства. А я его - Чеширский кот. Потому что даже если он исчезнет, эта его неописуемая широченная улыбка останется и будет долго висеть в воздухе.
"А зачем мне королевство, если у меня есть Лес?" - "Знаешь, Рыж, это - твое королевство!"
Иногда мне хочется записывать наши разговоры и вообще все, что с нами происходит. Потому что, кажется, только мы можем выдавать подобные вещи и только с нами может происходить подобная фигня.
Я часто вспоминаю лицей. 10 и 11 классы. К тому времени мы уже разобрались с нашими недоделанными влюбленностями и вовсю дружили. Я таскала зимой его пиджак прямо поверх своего, а он хмурый сидел рядом в рубашке с закатанными рукавами и при галстуке с новогодними елками, веселыми оленями и Санта-Клаусами (обойти правила и сломать систему - в этом весь он. Нахрен общество и все дела), и историк, глядя на нас, смеялся: "Я даже не буду спрашивать, кого ты опять раздела!" После уроков мы прошмыгивали на чердак лицейской общаги и тайком курили свои первые (часто - одну на двоих) сигареты или просто шатались по городу, болтая обо всем на свете, сидели на набережной, слушая музыку (по одному наушнику у каждого - это была наша самая крепкая связь).
Как-то раз в 11 классе мы сидели на подготовке к ЕГЭ по литературе, и учительница сказала, что я опоздала родиться, что мне с моей душевной организацией стоило бы жить веке в девятнадцатом, танцевать на балах и вдохновлять поэтов и художников. Это было странно. Я была маленькой, пухлой, не очень красивой, в меня не особо кто-то влюблялся, так что я вряд ли могла кого-нибудь вдохновить хоть на что-то. Но ему почему-то понравилось, и с тех пор он стал иногда называть меня принцессой без королевства. Я негодовала и обзывалась в ответ, а он только посмеивался и осторожно убирал непослушную светлую прядь мне за ухо (я тайком смотрела на его пальцы и любовалась). читать дальше Меня не покидало ощущение, что он понимает и знает обо мне больше меня самой. Видимо, так оно и есть на самом деле.
Гораздо позднее, кажется, в один из его приездов ко мне, внезапных, как татаро-монгольское нашествие ("Привет. Я сейчас в Москве и через пару минут буду у тебя под окнами. Приютишь бродягу?" - "Конечно! О чем вопрос!" Мы пихали охраннику 300 рублей и, стараясь не греметь бутылками, крались по лестнице на 22 этаж, по дороге успевая выкурить по паре сигарет, порой все так же - одну на двоих), я сказала ему: "Да какая из меня принцесса? Я бухаю, курю, сквернословлю, без стеснения рассказываю пошлые анекдоты и зло шучу". А он просто развел руками: "Какая - какая? Неправильная! Но все равно принцесса".
С годами все реже, но он еще меня так называет. Принцесса без королевства. А я его - Чеширский кот. Потому что даже если он исчезнет, эта его неописуемая широченная улыбка останется и будет долго висеть в воздухе.
"А зачем мне королевство, если у меня есть Лес?" - "Знаешь, Рыж, это - твое королевство!"