Е. П. сегодня отжигал все без малого пятнадцать минут разговора. Даже сочинил для меня стишок:
Веселые истории экран покажет наш,
Как Аза кровью Гитлера наносит макияж!
Это я рассказала ему про доморощенного Рыжего Фюрера. Смешно.
Дождь. Наконец-то дождь. Почти весь день с короткими перерывами. Только в дождь моя аллергия немного отступает, и дышать становится легче.
Прогулялась до нее, как и обещала. Пешком. Пропустив мимо себя добрый десяток маршруток и заблудившись дважды. Зонт по привычке остался в общаге. Я не просто его не взяла, но даже и не вспомнила о нем.
Она меня встретила у подъезда. Стояла под козырьком и ждала.
- Глупая, - сказала она, торопливо кутая меня в свою ветровку, - такой дождь, а ты без зонта.
Все в порядке. Я всегда без зонта. В дождь мне становится легче дышать.
- А ты хорошо сегодня выглядишь. Вот просто с ног до головы и с головы до ног.
Узкие черные джинсы, светло-голубая джинсовая рубашка с подкатанными рукавами, черная кожаная жилетка. На шее бессменно - подарок Е. П. на последний мой день рождения - пять резных серебряных шариков на белом шнурке. В ушах - тяжелые серебряные серьги - хэнд мейд, привезенный с той самой улочки в Търново. Волосы, убранные в легкую косу, растрепались еще где-то на полпути, и мне пришлось отпустить их на свободу. Все вымокло до нитки. И все же она находит, что я хорошо выгляжу. Приятно слышать.
Кроме небесной воды, оставшейся лужицей в коридоре, я приношу с собой китайскую еду в картонных коробочках.
Немного обсохнув на ее кухне, становлюсь похожа на рыжий одуванчик. Обнимая озябшими пальцами большую кружку с зеленым чаем, бурчу что-то о том, что кое-кто сегодня, между прочим, вымыл голову и даже попытался причесаться.
- Ты прекрасна, - говорит она мне и щелчком раскачивает сережку в левом ухе. - Красивые.
Тяжелые серебряные треугольники с узором в виде спирали. Мне они тоже нравятся.
Мы завтра едем на чемпионат по конкуру. Она безумно любит лошадей.