А в 4 утра на прудах просыпаются утки. Над грязно - зеленой водой ползет желтоватый туман, и слышно, как они крякают и хлопают крыльями.
По ночам все еще подмораживает, и утром, когда я выхожу на пробежку, дышится так чудно, словно катаешь на языке кусочек льда. Помнится, в детстве я страшно любила грызть сосульки. Думаю, что и сейчас люблю, просто давно не делала этого.
Наушники я все-таки перемотала скотчем, и теперь они смотрятся так трогательно и жалко, как сломавшая лапку птичка. С моей дурацкой привычкой одушевлять все, что меня окружает, мне сейчас так мучительно расставаться с ними. Хочется их погладить, пожалеть и вылечить... Но это невозможно, так что надо дожить с ними хотя бы до субботы, когда мне заплатят за перевод и я смогу купить новые. И еще, наверное, куплю карту памяти побольше, чтобы все вместилось. Знаю, что это временная мера и скоро мне снова станет мало, но все же.
А наш почтовый ящик покрасили. В такой ядрёный синий цвет, что у меня чуть глаза не лопнули! Вообще уже несколько дней повсюду на улицах пахнет краской, и от этого я кайфую. Только пыль раздражает. Ужасно раздражает. Я ее жую, я ею дышу, чихаю и кашляю. От нее у меня чешутся глаза и болят легкие. Нужен дождь. Срочно нужен дождь! Чтобы всю эту мерзость прибило к земле.
Мать сказала, что вчера у них было пасмурно и вроде как к вечеру начинало что-то накрапывать. По идее, через день - два их погода должна перебраться к нам. Хорошо бы. Потому что дождя хочется очень. И лучше ночью. Чтобы нам никто не мешал. Чтобы только я и дождь с безумными его поцелуями, порой больше похожими на пощечины. Такого дождя хочется, чтобы выйти на балкон и мгновенно промокнуть насквозь. Промокнуть и продрогнуть, но не вернуться в тепло, а продолжать упрямо кутаться в безразмерную старую кофту, пряча пальцы в растянутые до неприличия рукава, и только зябнуть еще сильнее.
Слечь поутру с температурой. И утратить голос.
По правде говоря, я отчаянно пытаюсь снова не вывернуться наизнанку, чтобы не растерять последние внутренности.