Н. уехала домой. До 26-го числа я совершенно одна. Только сейчас понимаю, как все-таки мне мешало ее присутствие.
Теперь можно многое.
Не выключать настольную лампу хоть целую ночь. В полумраке мерять шагами комнату, ступая точно в центр квадратиков на линолеуме. Вдруг замирать, стоя на одной ноге и раскинув в стороны руки, а потом резко падать спиной на кровать. Любоваться причудливо - длинными тенями на потолке. И еще едва светящимися звездочками - я клеила их сама.
И музыка в динамиках, а не в наушниках. Тихая музыка - это прекрасно. Она обволакивает.
Приоткрыть окно. Это ничего, что на улице мороз - мне просто очень нужен воздух. Нагло усесться по-турецки прямо на стол - сейчас это самое удобное место в комнате. Даже лучше, чем шкаф. Обнять большого игрушечного пса, уткнувшись подбородком в плюшевую голову. Пить кофе. Кружка за кружкой.
Не знать, сколько времени. Не помнить, какое число. Забыть слова "вчера", "сегодня", "завтра". Все слить воедино. Взболтать, но не смешивать.
Устать. Сменить позу. Болтать босыми ногами, поджав пальцы. Надеть на руки все браслеты и кольца, которые только есть. Звенеть, и греметь, и шуршать, как цыганка, отбрасывать блики на стены. Щуриться хитро. Непонятно чему улыбаться.
И говорить. Говорить с собой. А может, и не с собой. Но обязательно вслух. Рассказывать, спорить, смеяться.
Это не болезнь, не горячка, не температура. Это, кажется, счастье. Кривое, неполноценное, странное, но такое внезапное и сейчас слишком нужное мне...
Кто-нибудь, пожалуйста, украдите солнце. Я не хочу, чтобы день наступал.