Я человек со снятой кожей, каждый поцелуй - как шрамы, каждая слеза - игла...
Смотрю я на свои записи и понимаю... Слишком много в них стало боли и болезни. Все потому, что я снова много думаю о тебе. Мне не хватает Друга. Бывают такие моменты, когда я почти забываю, успокаиваюсь и, кажется, начинаю жить заново. А потом... Это как провалиться под лед на реке. Неожиданно, холодно, страшно. Течение тут же относит в сторону, и выбраться уже практически невозможно. Тянет на дно... Потом весна. Я оттаиваю и всплываю.
Сейчас снова провал.
Самый сокровенный поцелуй - в висок. Это самое уязвимое, самое незащищенное место. Там под тонкой кожей едва заметной голубоватой нитью бьется пульс. Там - средоточие жизни.
Такой поцелуй требует огромной нежности от целующего и большого доверия от целуемого. Поэтому в висок целуют только самых близких. А принимают такой поцелуй лишь от тех, к кому можно повернуться спиной.
В висок меня целовали однажды. В левый висок.
Ты. На прощание.
Но знаешь, что? Наверное, лучше не возвращайся. Я как-нибудь выплыву.
А с тобой, боюсь, река утащит меня навсегда...
Сейчас снова провал.
Самый сокровенный поцелуй - в висок. Это самое уязвимое, самое незащищенное место. Там под тонкой кожей едва заметной голубоватой нитью бьется пульс. Там - средоточие жизни.
Такой поцелуй требует огромной нежности от целующего и большого доверия от целуемого. Поэтому в висок целуют только самых близких. А принимают такой поцелуй лишь от тех, к кому можно повернуться спиной.
В висок меня целовали однажды. В левый висок.
Ты. На прощание.
Но знаешь, что? Наверное, лучше не возвращайся. Я как-нибудь выплыву.
А с тобой, боюсь, река утащит меня навсегда...