Это был странный, стремительно пьянеющий вечер. И еще более странная внезапно немного флэшмобная ночь, плавно перетекшая в чуть похмельное утро.
Если в доме еще и остались углы, не задетые моим беспорядком, то сегодня они грозят окончательно исчезнуть. Но я все уберу. Потом. Разложу по полочкам, распихаю по шкафчикам. Будет даже лучше, чем раньше. Честное слово.
Это был странный, растянувшийся на целых два часа разговор двух пьяных, давно и близко знакомых друг с другом людей, которым мучительно хотелось говорить, как пьяные дико родственные души. Откровенно, смешно и грустно, без прикрас, не делая различия между цензурными и матерными словами. О самом главном - не в первый и не в последний раз.

- Знаешь, ведь людей, которые могут обнять меня - вот такую, без кожи, с торчащими наружу проводочками нервов, которые за все цепляются и искрят, - и при этом не сделать больно, можно по пальцам пересчитать. Одной руки хватит.
- Столько лет смотрю на тебя и все равно не могу понять, как ты с этим живешь?
- А как ходит Русалочка, только - только получившая ноги?
- Больно и молча?
- Воооот...
- Давай-ка ты приезжай. Будем пить, как дедушка Хемингуэй: три бутылки шампанского и бутылка абсента. Пить и заворачивать тебя в кожу.
- Боюсь, я сопьюсь раньше, чем успею отрастить шкурку хотя бы на мизинце правой ноги.