За окном льет дождь. Целый день с небольшими перерывами. В комнате сыро. Зябко рукам и ногам. Настроение - осень. Примерно середина октября.
Нужно было выйти купить конверты. И я собиралась в кино. Хотела даже хоть что-то съесть. А вместо этого то и дело впадаю в 15 - 20-минутный сон, больше похожий на анабиоз. Нормально забраться под плед и выспаться - не для меня. Лечь поверх, подтянуть колени к груди - поза эмбриона, непременно прижавшись спиной к стенке, - и завернуться в уголок пледа - то, что нужно. Достаточно тепло, чтобы задремать, и достаточно некомфортно, чтобы оставаться а таком состоянии долго. Во сне ощущаю себя Алисой, падающей в кроличью нору. Да, бездна на то и бездна, что у нее нет дна. Но у норы дно быть должно. И чем дольше я буду падать, постепенно набирая скорость, тем больше вероятность, что убьюсь.

Быть вовремя, плечом, кастетом, пистолетом, Граалем, землей, небом, чертом и дьяволом, светом и тьмой...

Да, мне тоже нравится ритм этих слов. Ритм шагов на лестнице. Кто-то поднимается по ступенькам, пока ты слушаешь, сидя по другую сторону порога и прижавшись ухом к двери. Я перекатываю их на языке, эти слова, и выдыхаю с дымом.
На балконе - белый голубь с ярко - розовыми лапами и мокрой спиной. Я стараюсь не беспокоить птицу. Хочу не смотреть на нее. Боюсь случайно убить ее злостью, скопившейся во мне. Боюсь, что от моего взгляда ее крылья могут вспыхнуть, как два белых листа из блокнота. Бумажные самолетики, которые в детстве я пускала через форточку на кухне. Они никогда не летели так, как хотелось мне. И кленовые "парашютики", за полетом которых я наблюдала с балкона 5-го этажа. Они так красиво кружились. А если выкинуть сразу горсть, напоминали перья подстреленной птички.
Птицы, птицы. Опять птицы. Снова птицы. Слишком много птиц. За окном чирикают воробьи, пользуясь перерывом в дожде. По жестяному подоконнику топчутся птицы - ждут хлебных крошек на протянутой ладони. На балконах и пожарных лестницах сидят, нахохлившись, голуби и галки. В животе вместо бабочек бьются птицы. В голове кричат сойки. Даже в ресницах живут птицы - узкокрылые и остроперые, словно ласточки.
Настоящие монстры - не те, кого создали, а те, кто создал, а потом устрашился дела рук своих.
Я больше не приползу, если вдруг... Не стану царапать живот и обдирать мясо с ребер. Я сама сомкну пальцы на шее, упрусь коленями в грудную клетку, пока не раздастся хруст. Я тоже хочу спросить, что видел ты, находясь по ту сторону. В конце концов, я имею на это право. Разве нет?

- Дори най-свирепият звяр има милост.
- Аз нямам. Значи, не съм звяр.