Вот, собственно, я и вернулась в Москву. В этот раз как-то очень легко. Без надрывов и слез. Видимо, ссоры последних дней достаточно подпортили мое настроение и наши отношения, чтобы я ни о чем не жалела. Или, может быть, я уже слишком привыкла жить сама по себе.
Даже вчера я постаралась как можно меньше времени провести дома. Уехала к друзьям. Ну, в смысле - в приют. Я же обещала Дмитрию, что приеду еще. А обещания надо выполнять. К тому же, общение с этим человеком и его питомцами для меня всегда большая радость. Они - почти моя семья. Животные принимают и любят меня такой, какая я есть. Они не осуждают, поэтому с ними мне так уютно.
Еще один четвероногий друг сегодня провожал меня на поезд. Бим ждал меня возле подъезда, а потом бежал за мной до самой остановки, тыкаясь мокрым носом в мою ладонь и подставляя голову под мои пальцы. Хотел, чтобы я его погладила и почесала. Когда я на прощание присела на корточки, он положил передние лапы мне на плечи и так отчаянно заскулил, что у меня внутри все дрогнуло. Не грусти, дружище. Я еще приеду. И ничего не бойся! Больше тебя никто не обидит.
В поезде я быстренько свила на своем месте гнездо и, подложив куртку под голову и включив плеер, моментально провалилась в сон. Я проспала почти всю дорогу. Выныривая и заныривая вновь. Мне, кажется, даже что-то снилось, но поймать видения за хвост на этот раз мне не удалось.
Оставшиеся час - полтора я пыталась переводить. Отрывки, обрывки, урывки пополам с моими собственными мыслями. Вся книга в закладках, пометках, листочках, записках. Я становлюсь одержима. Я погружаюсь в тебя все глубже и глубже, моя странная, моя незрячая, но всевидящая дева. Я сплетаюсь с тобой так крепко, что иногда забываю, где ты, а где я. Где заканчиваются твои слова и начинаются мои. Это меня пугает, но это же и затягивает. Ты хрупкая, ты беззащитная. Ты очень и очень сильная. "Ты собственным одиночеством благословенная". Ты - мое второе имя. Или первое, душе моей данное. Я хочу познать тебя и через это познание, быть может, понять себя.
За три недели в Москве ничего не изменилось. Все те же грязь и серость, все та же суета. Запах блевотины преследует меня и здесь. В метро то и дело мне становилось дурно. Этого и следовало ожидать. Москва - большая серая мышь. Я быстро в нее вольюсь, но никогда не сумею с ней слиться.